Диана Гурцкая: Как жить людям с ограниченными возможностями

312fd8e3

Диана Гурцкая То и дело соцсети разрушаются насчет еще одного ненормального отношения к инвалидам. Соседи не позволяют установить в подъезде пандус, опекуны отзывают альбом класса, поскольку там выяснилось фото девушки с синдромом Дауна, которая в данном классе не обучается… Как себя вести опекунам детишек с ограниченными возможностями?

Обо всём этом, вспоминая опыт своих опекунов, раздумывает исполнительница Диана Гурцкая. Однажды и она была «ребенком с урезанными возможностями» – Диана не замечает с рождения. А это далеко не помешало ей подняться человеком, убежденным в своих силах и способным радоваться тому что живешь. Сегодня Диана Гурцкая – знаменитая исполнительница, член Социальной палаты РФ, справедливая певица РФ.
Верная безопасность
С одной стороны – любой малыш для собственного опекуна специфический. С иной – меня никогда в жизни не растили так, как будто я чем-нибудь различалась от иных.
Обиженной, обделенной чего-то значительного я себя в детстве никогда в жизни не чувствовала. Это мне весьма помогло в будущей жизни. Я, как и прочие дети, снижалась и поднимала, меня сожалели также, как и прочих детишек, менее. К примеру, когда я значительно сталкивалась. Уж особенно опекунам не прибывало в голову сожалеть меня просто потому, что я не вижу.
Сама став мамой, я осознаю, что опекуны значительно испытывали от того, что я появилась на свет слепой, волновались о моем будущем. Мать, как я узнала позже, не раз хныкала. Однако они испытывали это вместе, не включая меня в собственные волнения. Они не формировали мне каких-либо особых безопасных требований, не рвались отделить от мира, понимая, что мне затем в нашем мире жить.
Чувство безопасности давалось не через образование особенных требований, а через комфорт, осознание, что семья – это то место, где тебя обожают, всегда помогут.
Любое мое завоевание оказывалось гордостью для всей семьи. Как и достижения моего брата.
Благодаря материнской любви и верному действию матери и отцы я вырастала смирной и самоуверенной. У меня никогда в жизни не было неприятностей в разговоре с иными детьми. Я с превеликим удовольствием распределялась с ними многими игрушками. И в подростковом возрасте у меня было очень много приятелей и подружек, с которыми мы говорили, шли в кино, играли на рояле.
Я регулярно неизвестно куда шла и колесила с опекунами – им желалось, чтобы я была интегрирована в жизнь семьи. Довольно часто принимал с собой и младший брат, его приятели оказывались и моими. Впрочем, представлялось, разница 15 лет! Вспоминаю, когда мы жили в Сухуми, он заезжал с работы и сообщал: «Пойдем в кафе с моими товарищами, пообедаем мороженое».
Меня очень много нянчили по докторам, в факультете имени Гельмгольца я практически разве что не жила. А я сама не формировала какую-нибудь трагедию вокруг себя, поскольку вокруг меня не было основано катастрофы моими опекунами.
Я вырастала со познанием, что моя картина – не некая особая, выходная из обычных рамок. Да, я не вижу, в обязательном порядке хожу в компании кого-то – ну и что? Как это может воспрепятствовать мне быть успешной, обожать жизнь?
Когда могла пойти в школу, полагала, что у меня всё будет, как и у иных – учебники, ручки, тетради. Выяснилось, что всё немного по-другому: грифели, брайлевский шрифт. Я насчет этого абсолютно не сорвалась – ну, означает, так нужно.

«А вдруг оскорбят?»
«Не хочу давать малыша в школу, вдруг там его оскорбят. Я волнуюсь за него», – такое я не раз знала от опекунов детей-инвалидов. Стараюсь разъяснить подобным мамам, что затем они будут беспокоиться значительно больше, когда малыш увеличится неадаптированным к жизни, не может ничем заниматься. Если его начать выпускать равномерно в настоящее время, он затем и опекунам будет помогать.
Я полагаю, что малыша нужно социализировать, давать в школу, он обязан обучаться, осознавать, что из себя представляет коллектив, общение и тому подобное. Это мировой урок, который ему необходимо в обязательном порядке усвоить.
Одну слепую девушку мать даже в музыкальную школу не давала, и всё по той же причине – «а вдруг обидят». Да, дети могут быть, мягко выражаясь, не корректными, к тому же определенные взрослые – также. А тут многое находится в зависимости от опекунов малыша с ограниченными возможностями. Необходимо заблаговременно приходить в такую же школу, кружок, общаться с учителями, с иными опекунами, объяснять им картину, чтобы они затем заявляли с собственными детьми. Это мировая, требующая сил и внимательности работа.
Опекуны «обычных» детишек увели собственных чад из песочницы потому, что вы привели туда собственного, «особого» малыша? Помните, что ваш ребенок – лучший на свете, и возвращайтесь в данную песочницу во 2-й, 3-й раз. Попробуйте побеседовать с иными мамами – легко, без злости, поведайте про вашего малыша.
К тому же вообще каждому опекуну любого малыша принципиально разъяснять, что многие люди – различные, и неосуществимость знать, либо лицезреть, либо идти – совершенно не делает человека некоторым особым, с которым невозможно разговаривать. Просто время от времени им необходимо помочь – подняться по ступеням, вести и тому подобное. А в помощи в любой момент нуждается все люди.
Вполне может быть, так, равномерно, наше сообщество поменяется.
Впрочем в последние годы случаются ситуации, которые осознать просто нельзя. К примеру, в Красноярске, где граждане дома выступили против того, чтобы на 1-м, не квартирном этаже находился детский восстановительный центр. Не ночной клуб, не супермаркет, а центр, где бы дети могли расти, учится, заниматься излюбленным занятием!
Я просто не могу осознать, как это вероятно, как людей может сконфузить соседство с детьми?! Сколько примеров, когда граждане подъезда играют против установки пандуса для их соседа-инвалида! Впрочем пандус должен быть в целом в любом подъезде – для старых, для матерей с колясками…
Мы в последние годы много сообщаем об интеграции инвалидов, о дешевой среде. А когда я слышу о подобных картинах, как в Красноярске, как в Бурятии в 2016 г, когда юношу не пропустили из-за слепоты на работу, как в городе Москва, когда сестру Натальи Водяновой изгнали из кафе либо когда опекуны отозвали альбомы, поскольку в них фото девушки с синдромом Дауна, у меня, жизнелюба, возникают колебания в нашей не то что человечности, а просто адекватности.
Люди полагают, что им прекрасно, какое дело до всех других? А все мы ходим под Господом, и когда-то каждому надо будет отвечать – а что мы сделали для кого-то в данной жизни, помогли ли мы кому-то?
А даже если смотреть не так глобально – никто не застрахован от злоключений. Любой (не дай господи, разумеется) может лишиться зрения, возможности перемещаться, бессильная старость вообще никого не избежит. Разве людям, тем, которые хотят загородиться от инвалидов, играют против центра, пандусов и тому подобное, ничего страшного, что они возможно окажутся в аналогичной обстановки, а на другой стороне?
Нужно стараться быть бережнее друг к дружке, тогда мир вокруг нас поменяется. Мы намерены, чтобы нам помогло правительство. А нам никто и ничто не в состоянии помочь, ни пандусы, ни особые лифты, если не поменяется сознание людей. Чтобы это случилось, необходимо с самого начального возраста говорить детям о том, что это конечно же – поддерживать дверь в подъезде человеку в инвалидной коляске, бабушке, перевести слепого через проезжую часть. Помочь, а не сожалеть. Сочувствие – это далеко не то, что тут необходимо.
Обращаюсь к опекунам детишек с ограниченными возможностями: ни при каких обстоятельствах не унывайте, не опускайте руки и знайте одно, что у вас лучшие дети, очень гордитесь ими, помогите им расти, учите их.
А другим опекунам принципиально помнить, что от них находится в зависимости весьма многое. Обучите ваших детишек обожать, и тогда они будут предпочитать и вас. В семье малыш обучается понимать иных людей. Как опекуны относятся к иным людям, так он будет затем относиться к ним самим.
Ошибочное лечащее средство
Никогда в жизни, ни со многими племянниками и племянницами, ни с родными, ни сейчас с моим ребенком мне не оставалось сталкиваться с какой-нибудь странной историей насчет того, что я не вижу. Сын как-нибудь вырастал с осознанием, что всё происходящее в семье – хорошо и конечно же. Если я ищу телефонный аппарат, сын с 2-летнего возраста приносит мне его. С данного же возраста он осознавал, к примеру, если я ищу тапки, означает, необходимо меня к ним вести.
Племянники и племянницы обожают вести со мною время, играть, шалить. С иной стороны, мое слово для них влиятельно, они вслушиваются к нему.
Они осознают, что ничего особого не происходит, поскольку в данном убеждена я, их опекуны. Да, я в темных очках, ну и что? Такая вот актуальная картина.
Впрочем, когда сыну было 5 лет (в настоящее время ему 8), мы проводили свой отдых с семьей брата на море. И на пляже, вероятно, глянув, что и к морю я хожу не одна, спросил, а отчего так случилось, и я не вижу. Легко, без катастрофических ноток, я сказала, что, означает, так было угодно Всевышнему, а в данном нет ничего ужасного. «У кого-то сердце болит, у кого-то желудочек болит, – сообщала я ему. – Просто это далеко не хорошо видно. В моем случае у меня ничего не болит, я не вижу и у меня на глазах очки. Это существенно, из-за этого и у тебя начался вопрос». «Когда я поднимусь, что-то придумаю, – заявил сын, а затем выставил собственную версию случающегося. – Может, быть, ты ошибочно борщ обедала либо тебе набрали ошибочное лекарство».
Вообще, мы с сыном – огромные приятели. Я помогаю ему с уроками, и в том числе – с чтением. Да, я занятая работающая мать, у меня гастроли, представления, социальная работа. А образование малыша – мое основное дело, и я уделяю ему очень много времени. Мне нравится заниматься с сыном, делать уроки и играть, разговаривать с его воспитателями.

Диана Гурцкая с сыном. Фото: tele.ru
Не могу с уверенностью сказать, что всё в моей жизни всегда было без проблем и ровно. Любое было, были и боль, и расстройства. Когда-нибудь человек с ведущего канала заявил, что не нужно меня на дисплей производить – как-нибудь мрачновато. Пускай это остается на его совести, я не порицаю.
Вообще в жизни любого человека могут быть проблемы – это хорошо.
Тем, кто располагается в моей обстановки, невозможно размышлять, что если б я была видящая, то не было бы проблем, всё было бы по-другому. Это непроизводительно, а самое главное, неправильно. Неприятности могут быть у большинства, и нужно просто обучаться жить с тем, что выдается как раз тебе. Нужно принимать себя полностью и неоспоримо.
Не сидите взаперти!
Невзирая на весьма грустные ситуации, я думаю, что всё-таки что-нибудь, пускай весьма медлительно, а меняется. Ранее о людях с ограниченными возможностями вообще не заявляли. Сейчас в наличии, к примеру, слепые адвокаты, слепые артисты, специалисты-компьютерщики на инвалидных колясках. У нас есть возможность оглушительно рассуждать о себе, говорить о трудностях, стараться что-нибудь поменять.
Основное – не унывать, не закрываться в стенках собственной квартиры. Как бы ни было непросто – выходить в мир, демонстрировать, что мы мощные, весьма многое можем. Как по-другому мир выяснит о нас и начнет изменяться?
Ресурс: http://www.pravmir.ru/

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *